странички семейных банковских карт на гудящем от перегрева ноутбуке, который давно задумывал заменить на новую и легкую модель.

Пара незамеченных смс на телефоне дополнила картину, и Кит задумался, опустив голову на сложенные руки.

Оливия зажгла вечерний блеклый свет и тихо мурлыкала что-то на кухне, изредка гремя посудой. Скорее всего, перебирала и в сотый раз протирала свои любимые сервизы: ирисовый, блюдечко от которого днем досталось Томми, и сервиз с бледными чайными розами, купленный когда-то на распродаже у старого дома, новый владелец которого избавлялся от хлама.

Бледные розы вынимались только для протирки. Чайный сервиз настоящей принцессы, антикварный китч заколдованных времен.

Кит вспомнил, что сломалась посудомоечная машина. Утром вылился на пол пенный поток, вода подняла линолеум. Большой противень, покрытый коркой засохшего теста, лежит в раковине. Блюдца все еще на столе, хотя с обеда прошло больше шести часов.

В холодильнике разлито молоко.

Оливия напевает что-то до боли знакомое, классическое. Из тех мелодий, к которым необязательно присовокуплять имя композитора, они гениальны без имен.

Свернув вкладки банковских сайтов, Кит порылся в поисковике и нашел – Моцарт. Убийственная музыка. Любил ли Моцарта Заводной Апельсин? Он точно любил классическую музыку, но любил ли он Моцарта?

И как его звали, этого Заводного Апельсина?

Кит не помнил автора книги, поэтому набрал в поисковой строке «Стэнли Кубрик», но не стал просматривать ни один из найденных результатов.

Это очевидный самообман: добросовестная мамаша чистит сервизы и напевает Моцарта, ее милый сын ищет в Интернете фильмы Кубрика… идиллия, да и только, правда, Кит?

«У вас отличная семья! Все такие изысканные и утонченные. Истинно британское наследие».

– Британское наследие, – повторил Кит, не понимая смысла этих слов. – Британское… наследство.

Он развернулся на стуле и позвал:

– Мам!

Миссис Хогарт притихла на минуту, а потом появилась в дверном проеме с тонкой чашкой в одной руке и с мягкой салфеткой – в другой.

– Да, милый.

– Ты купила теплые одеяла.

– Когда-нибудь наступит зима, – пожав плечами, сказала миссис Хогарт.

– У нас слишком большие траты. Мы не можем погасить долг за мою операцию.

– Почему?

– Потому что отец заморозил основные счета.

Миссис Хогарт прошла в комнату, присела на краешек дивана и провела салфеткой по чашке.

– Как хорошо, – вздохнула она, – а я уже волновалась, вдруг он… вдруг он… Он никогда прежде не исчезал так надолго!

И она неожиданно расплакалась.

Кит отнял у нее чашку, развернул ноутбук и заставил мать посмотреть на экран.

– Если так дальше пойдет, мы потеряем дом. Ты понимаешь, что это значит? Это значит – нам не нужны теплые одеяла! Мы не можем тратить деньги на ерунду. Прекрати скупать все подряд, поняла меня?

Миссис Хогарт несколько секунд смотрела на экран ноутбука.

– Завтра должны привезти палатку, – упавшим голосом сказала она.

– Отмени заказ. Возьми телефон и отмени заказ. Прямо сейчас. Держи. Набирай номер.

Звонок. Слишком резкие, слишком электрические птичьи голоса.

– Продолжай, – приказал Кит и поднялся с места. – Отменяй все, что успела заказать. Никаких формочек для кексов. Никаких фигурных оградок и садовых гномов.

За морозными узорами стеклянной двери ерзали две гротескные тени. Кит распахнул дверь и увидел Берта Морана – тот стоял, прижав пальцем кнопку, и птичьи трели звенели прямо над головой. За Мораном возвышался тощий, с угрюмым лицом тип, весь в отметинах от ветряной оспы, словно попавшее на сковороду тесто для блинчиков.

Под мышкой тип держал коробку с веселым ковбоем, рекламирующим шоколадные печенья.

Все это Кит рассмотрел под светом желтого фонаря, укрепленного над дверью.

– В чем дело, Моран? – спросил Кит.

Хотелось быстрее избавиться от посетителей. После больницы Кит похудел и обмяк. Больная нога смотрелась, как обернутый сухим мясом костыль. Плечи и руки потеряли рельеф, пресс слегка оплыл.

Стоять в одних шортах перед громилой Мораном и его ветряным приятелем было унизительно. От ночного холода Кита пробрала заметная дрожь, и Моран ее уловил. Он глянул на Кита снисходительно, как на домашнее животное, выбежавшее на звонок прежде хозяев, и заорал:

– Миссис Хогарт! Бойскауты принесли вам печенье!

Тощий тип за его спиной осклабился, и Кит все понял.

– Нет, – быстро сказал он. – Вали отсюда, Берт.

– А то – что? – поинтересовался Берт и снова нажал на кнопку, и снова зазвучал пронзительный птичий крик.

Кит оперся спиной о дверной косяк, прикинул свои силы. Нога предательски заныла, в висках зашумела кровь. Тощий перевел взгляд на Кита и сочувственно покивал.

Миссис Хогарт выпорхнула в прихожую, размахивая салфеткой.

– Мальчики! – воскликнула она. – Кит, почему ты держишь гостей в дверях? Почему не приглашаешь?

Глаза у нее были звериные. И такими же, понимающими и звериными, стали глаза тощего типа с коробкой. Они играли в свою игру по своим правилам и жили в своем мире.

– Мальчики, простите, Кит, наверное, устал, и потому такой неприветливый. В следующий раз мы пригласим вас в гости. Обязательно. Я приглашаю в гости всех друзей Кита. Сегодня у нас был Томми, и мы ели печенье. Это было чудесно! Съели все до последней крошки. Пришлось заказать еще. Спасибо, что принесли.

Ее рука дернулась и полезла в карман. Бледная ладонь, накрытая салфеткой, передала тощему деньги, и почти незаметным движением приняла что-то маленькое, тут же исчезнувшее в том же кармане.

– Возьми печенье, Кит, – сказала Оливия уже другим, поставленным и строгим голосом, и ушла из прихожей.

Моран проводил ее глазами, потом глянул на Кита и проговорил:

– Вот так, капитан… Мой тебе совет – не ограничивай ее в финансах. Она неплохо сохранилась для своих лет. Найдутся любители…

– Дай сюда коробку, – сказал Кит, и тощий, поколебавшись, передал ему свою ношу.

– Эй! – возмутился Моран.

– Заплачено, – отрезал Кит и захлопнул дверь.

Он вернулся в комнату с коробкой в руках. Остановился. Миссис Хогарт, разметав счета и захлопнув ноутбук, разворачивала блестящий рулон фольги, в которой обычно запекала мясо. Крошечный слюдяной комочек лежал под ее левым локтем.

– Что? – не поднимая головы, спросила она. – Хочешь – ударь меня. Это будет даже полезно. Это будет очень полезно, Кит, а бить ты умеешь. Ты же избивал папу.

У Кита снова ослабли ноги, и он присел на диван, бросив коробку на пол.

– Это все в порядке вещей, – медленно и проникновенно произнесла миссис Хогарт, приподнимая фольгу и водя под ней дешевой зажигалкой. – Я всегда была плохая девочка. Я была такая плохая девочка, Кит, что у меня спрашивали, нужно ли мне чего, а я отвечала «да, но у меня нет денег и в обмен я подарю тебе свою дырку». И однажды кто-то арендовал не только мою дырку, но и